О страхе старения

Моя учительница по русскому языку была очень стара. Она учила еще моего отца, да и тогда вела себя с учениками как суровый и несгибаемый авторитет.

Однажды мы услышали от нее историю. Когда немцы стояли на Смоленщине, она была ребенком. В нашем городе было несколько лагерей для пленных. Наших пленных. Их держали, переправляли в Германию, расстреливали. Однажды учительница увидела, как хоронили пленных. Их кучей сваливали в общую яму. У одного из них еще дергались руки. Ей было 13 лет, когда она это увидела. В 13 лет девочка стала полностью седой.

Я свой первый седой волос нашла в 15. Мое отрочество не было счастливым, так выразили себя подростковые стрессы. Я выдернула этот волос и забыла о нем. Тогда я не связывала его с возрастом, просто еще одно напоминание, что я слишком много переживаю.

Сейчас мне 30. Я крашу волосы достаточно часто, но все же успеваю увидеть, что седые волосы есть. Они уже пришли ко мне - первые вестники старости. Их немного, но я все же замечаю, что у корней проблескивает один, второй, третий... Мои предатели. Мои напоминания.

Экзистенциальная психология делит глобальные страхи людей на четыре части:

• Страх перед временем.
• Страх перед пространством.
• Страх перед непознаваемостью жизни.
• Страх перед собой.

В первый раз, когда я уже во взрослом состоянии заметила седой волос, я судорожно вглядывалась в зеркало. Что еще изменилось, что я не заметила? Появились ли морщины? Стали ли резкими носогубные складки? Или вдруг прорезались эти "годовые кольца" на шее? Честно говоря, в первую секунду я испытала ужас. Ужас перед старостью, ужас перед смертью. Я осознала, что не буду такой вечно. Всегда это знала, но прочувствовала только в тот момент перед зеркалом.

Страх перед временем включает в себя два: страх будущего и страх смерти. Будущего как такового я не боялась никогда. Как бы тяжка ноша ни была, мы всегда в силах ее вынести. Я понимала это, слушая воспоминания учительницы. И я познала это сама. В тот момент я поблагодарила Бога, что моя ноша была легче - ни войны, ни убийств, ни тюрем. Тогда чего бояться?

И я вспомнила еще одно. Когда хоронили моего деда, никто не мог решиться сказать прощальную речь. Тогда первым выступил один из селян. Он сказал: "Я виделся с Анатолием всего дважды в жизни, но это был замечательный человек!" Моего деда хоронили многие из села. Пришли и из соседнего. Приехали из нашего города. И вся родня из Москвы. Многих я видела впервые. Они даже на панихиду не остались, просто пришли помянуть. И тогда я осознала, что он был не просто самым лучшим дедушкой на свете, он был прекрасным человеком. Мой дед не занимал высоких постов, но он добился того, что многим не по силам - людского уважения.

Вот он - мой страх. Я не боюсь умереть и оказаться в аду, я готова ответить за свои грехи соразмерно. Я боюсь, что, когда умру, от меня ничего не останется. Никаких добрых дел, никакой хорошей памяти. Что я ничего не успею. Поначалу живешь - и перед тобой дорога без конца и края. А потом вдруг осознаешь, что вечности впереди нет. Что все предельно.

Я долго медитировала на эту мысль. Как сделать, чтобы старость тебя не смущало? Морщины? Боже, они придут незаметно. Не я же одна превращусь в шарпея, все мои знакомые станут такими же. В конце концов, можно придумать забавный план к семидесятилетнему юбилею: выкрасить волосы в ядреный цвет и уехать на Ибицу или какое там будет тусовочное место молодежи. Уехать и колбаситься там. Пусть это слово будет уже немодным. Ничего, я буду в теме. Может быть, даже попробую в первый раз наркотик и укачу в ночь с какми-нибудь красавчиком. И пусть от этого стошнит очередную девочку-кису. Плевать, я дожила и заслужила.

Вопрос ведь в другом - как дожить и заслужить? Не так важна конечная цель, как сам процесс. Добиться того, о чем мечтаешь, получить то, чего достойна, а не то, что взяла за неимением лучшего. Знаете, в чем страх? Я ведь могу и не успеть. И что тогда?

Я думала над этим. И поняла, что для меня самое важное. Главное - не успеть. Важно жить так, чтобы на том свете тебя не спросили: "Какого рожна ты сидела на жопе ровно все это время?" Пусть седые волосы станут напоминанием. Нужно двигаться вперед.

И тогда, может быть, кто-то на моих похоронах скажет: "Я трахал знал ее всего-ничего, и она умерла от оргазма была прекрасна!"